Ну а верлибрист в этом смысле – один на один с миром. По-моему, весьма точно всю эту механику выразил пишущий и верлибром, и силлаботоникой литовский поэт Айдас Марченас, беседа с которым печаталась в прошлом году в “Арионе”. “В силлаботонической поэтике, – говорит он, – мысль следует за наитием, иными словами, уже в процессе писания Бог может послать тебе мысль, а в верлибре – наоборот – в процессе мышления Бог тебе ниспосылает форму”. Это очень точное наблюдение.

В строгой метрике дантовских терцин, в стихотворных размерах Петрарки, Шекспира, Гете, Пушкина многие поколения поэтов еще будут открывать глубокие, неразгаданные тайны. В этих размерах они найдут многоступенчатую голосовую лестницу, которая соответствует многообразию чувств, пережитых поэтами, народом, человечеством.
Значит ли это, что стихотворная форма должна оставаться незыблемой, закостеневшей, скованной раз навсегда установленными канонами?