А. А.: Всякий поэт рождается – если рождается – в тот момент, когда находит адекватную себе форму. Потому что искусство всегда связано с формой: оно предлагает форму мировосприятия. Я, естественно, как и все, начинал с регулярных стихов – силлаботонических, иногда тонических. Их даже печатали где-то. В какой-то момент я забуксовал. Я обнаружил, что то, что мне необходимо выразить – ну вот та самая несловесная, образная субстанция, которая в голове, – безнадежно деформируется при втискивании в регулярный стих. Ведь смысл поэтического мастерства – это найти такой состав слов, который, в идеале, позволит читающему воспроизвести в себе то зыблющееся облако ощущений, которое ты хотел передать. Вот чего я добивался. И увидел, что как только какие-то слова меняются на иные, или порядок их меняется – а это обычная вещь при работе с регулярным стихом, – что-то в этой чувственной картине пропадает, а другое, чего я не хотел, наоборот появляется...

А. А.: Русский вольный стих – это дедушка Крылов: рифмованный разностопный ямб. Белый стих – обычное метрическое стихотворение, только нерифмованное. А верлибр... для него придумано много разных определений. Могу дать то, к которому я пришел: это безрифменный стих со свободной ритмической организацией. Обычно все помнят, что “безрифменный” и что ритмическая организация – “свободная”, а про то, что “организация” – забывают.