Кто Вам сказал, мой дорогой автор, что любовь не имеет отношения к политике, философии и религии, экономике и математике? Почему Вы решили, что можете освободить для себя место в поэтическом пространстве, и кроме своего кумира ничего не замечать? Мы же не на съезде фетишистов. Мы живем в этом мире. Ну не верю я, что он просто так Вас бросил, а Вы сидели голая на столе и плакали. Не верю! Скорее всего, у него была жена, дети, проблемы на работе, вы этого ничего знать не хотите, а он устал от вашего сюсюканья. Ну дайте же себе волю признаться, что не смогли понять его, утешить, что вы недостаточно его любили, чтобы он все бросил к черту. По вашим текстам видно, что вы его вожделеете, но кто он?
Он политик? Он игрок на бегах? Когда умерла его бабушка? Какие отношения у него складывались с женщинами в детстве? Вы хотите от меня, чтобы я желал тот же кусок мяса, который в своей бессоннице Вы себе нарисовали?

Во многих странах за рубежом рифма сейчас не в моде. Поэты отказываются от нее как от пустой детской забавы.
Правда, мы знаем рифмы, которые не забавляли, а убивали наповал. Вспомните стихи Дениса Давыдова:

А. А.: Тут ведь дело не в том, чтоб написать хороший верлибр, или даже несколько, а в том, чтобы создать в свободном стихе поэтику. Вот, например, у Осипа Мандельштама есть один замечательный верлибр: “Нашедший подкову”. Но, при всех достоинствах, он хуже, на мой взгляд, стихов того же Мандельштама, написанных в традиционной технике...