Интересно
Итак, проза воспринимается человеком словами, стихи - фонемами. Первый способ
определённо быстрее и энергоэкономичнее. Человек видит нечто, написанное в форме
прозы, и начинает читать его со скоростью, ориентированной на слова целиком.
Где-то на втором предложении он замечает некую подставу - идёт лишняя
информация. За несколько наносекунд определяется её суть - это ритм; идёт оценка
её важности - случайно это или нет, мешает ли, является ли дополнением;
принимается решение о смене восприятия. Глаза возвращаются к началу текста и
человек читает его снова, медленнее и по-другому оценивая. Рифма, наличествующая
в таком тексте, - частный случай его единого ритма и весьма помогает делу,
обозначая необходимые ключевые паузы.
На "прозовой" обычной скорости это не воспримешь, придётся волей-неволей ползти медленно - но и войдёт больше. Много такого добра не прочтёшь в один присест - от непривычной работы мозги устают быстрее.
А. А.: Ну да: формализм и все такое. Жутко боялись. Меня, например, до середины 80-х как поэта не печатали. Пока я, еще юнцом, писал обычным манером, так целый “подвал” в “Комсомолке” набрали. А только я перешел на это самое, на “западную отраву”, – так сразу точка. Повертит редактор рукопись, даже вздохнет бывало – и глазки в сторону. “Вы уж нам лучше что-нибудь другое принесите...” Это было для них как джаз, как брюки-дудочки... Так что новые верлибры мы только в переводах читали, это допускалось. Была замечательная такая серия “Современная зарубежная лирика”, это через нее переводные верлибры входили в поэтический обиход. Там был редактором Владимир Бурич – сам изумительный поэт. Вот он-то в новое время и был, я думаю, первый настоящий: