Интересно
А. А.: Ну да: формализм и все такое. Жутко боялись. Меня, например, до середины
80-х как поэта не печатали. Пока я, еще юнцом, писал обычным манером, так целый
“подвал” в “Комсомолке” набрали. А только я перешел на это самое, на “западную
отраву”, – так сразу точка. Повертит редактор рукопись, даже вздохнет бывало – и
глазки в сторону. “Вы уж нам лучше что-нибудь другое принесите...” Это было для
них как джаз, как брюки-дудочки... Так что новые верлибры мы только в переводах
читали, это допускалось. Была замечательная такая серия “Современная зарубежная
лирика”, это через нее переводные верлибры входили в поэтический обиход. Там был
редактором Владимир Бурич – сам изумительный поэт. Вот он-то в новое время и
был, я думаю, первый настоящий:
Начиная говорить о любовной лирике, всегда сталкиваешься с проблемой
неприятия прописных истин. Будь вы хоть Пушкин - никто не станет слушать.
Заранее подведем итог - игры в поэзию для большинства людей важнее, чем поэзия.
Думаю, этого достаточно, чтобы признать необходимость тонкого подхода к самому
изложению вышеназванных прописных истин, и к их маскировке под революционные
новшества. И все это – для людей, ровно настолько влюбленных в себя, чтобы не
читать данного эссе. Тяжела доля эссеиста.